Как лучше проесть доходы будущих поколений

В правительстве разгорелся увлекательный спор: как именно следует тратить нефтегазовые доходы бюджета

Минфин предлагает поумерить аппетиты и часть денег откладывать на черный день. Минэкономики настаивает на усиленных тратах. В любом случае, речь идет, по сути, о растрате доходов будущих поколений, так как богатства недр в цивилизованных и даже не очень цивилизованных странах принято считать национальными богатствами и непозволительно сегодня шиковать так, чтобы на завтра детям остался «кукиш с маслом».

Именно поэтому в Норвегии, у арабов, в США и в других странах структуры, подобные нашему стабилизационному фонду, называются, с вариациями, фондами будущих поколений. Каждый житель Аляски, к примеру, раз в год видит в прямом эфире, как избранные им депутаты местного парламента обсуждают, как поступать с той частью доходов от продажи нефти, которую они по местному закону изъяли у добытчиков и продавцов в свой фонд. Сколько денег вложить туда-то и туда-то, чтобы они прибыль принесли и не обесценились от инфляции. Сколько потратить на образование или здравоохранение, то есть на будущие поколения, а сколько раздать всем жителям Аляски, включая младенцев, ведь по закону эти жители, а не какие-то корпорации или загадочные бюрократические структуры, являются хозяевами своей земли и ее недр. Норвежцы, вопреки убеждениям зампреда ЦБ РФ Алексея Улюкаева, успешно вкладывают изъятые нефтегазовые доходы в разные структуры по всему миру и получают прибыли, позволяющие платить пенсии своим гражданам в приличном объеме и вовремя. Правда, у норвежцев нет запретов, чтобы вкладывать деньги далеко за пределы родины – лишь бы доход был, и старики бы не бедствовали. Арабы оплачивают своим юношам и девушкам учебу в самых лучших мировых вузах и строят новую экономику, которая позволит выжить, когда нефть кончится… У нас спорят, как бы эффективнее потратить сегодня нефтегазовые доходы.

Заначка Минфина в виде Стабфонда вовсе не направлена на работу в интересах потомков, а - для создания любимой властями «подушки безопасности», то есть чтобы потратить тогда, когда нефть упадет в цене. Предложения Минэкономики фактически предусматривают то, что будут увеличены государственные инвестиции, но то же министерство в то же время, только, наверное, силами другого департамента, признает, что, несмотря на серьезный рост этих самых госинвестиций, ВВП падает и будет падать.

Конкретно предложения Минфина такие: расходы бюджета не могут быть больше доходов бюджета, рассчитанных по базовой цене нефти и увеличенных на дефицит федерального бюджета, который не может превышать 1% ВВП. Об этом говорится в докладе замминистра финансов Алексея Лаврова на имя президента Дмитрия Медведева.

Еще на прошлой неделе Минфин предлагал брать в качестве базовой цены нефти среднюю скользящую за последние 10 лет. Минэкономики этому воспротивилось, настаивало на средней цене за 3 года. Теперь Минфин выдвинул такой компромисс: «Если среднегодовая цена на нефть за 3 года не превышает показатель, рассчитанный за 10 лет, базовыми будут считаться расчеты за 3 года» (цитата по «Финмаркету»). По такой схеме, кстати, базовая цена сейчас составила бы 82, 9 доллара за баррель, хотя на текущие бюджетные расходы уже и 115 долларов за баррель маловато.

Далее Минфин предлагает следующее: «Расчетные доходы бюджета - это доходы, рассчитанные на основе базовой цены, плюс недостаток - если фактическая цена на нефть оказалась ниже базовой, - или минус избыток, если фактическая цена оказалась выше. Избыток средств будет направляться на накопление в резервный фонд, норматив наполнения которого - 7% ВВП. Если будет фиксироваться недостаток средств, деньги, наоборот, из резервного фонда будут направляться в бюджет». То есть все ради «подушки безопасности». А вот когда она будет надута и объем резервного фонда составит 7% ВВП, сверхнормативные нефтегазовые доходы можно будет отправлять уже в фонд национального благосостояния и «на финансирование инфраструктурных и других приоритетных проектов».

В общем, нормальное предложение скупого бухгалтера, каким и должен служить в стране Минфин, – сначала откладывать на всякий случай, а уж потом тратить. Вводится фактически новое бюджетное правило, когда, исходя из базовой цены на нефть, каждый год будет рассчитываться предельный объем расходов, превышать который нельзя.

Однако на поверку оказывается, что наш бухгалтер не совсем строгий и какой-то очень лояльный к руководству. К примеру, по расчетам самого Минфина, при умеренном росте цен на нефть до 2020 года - до 100 долларов за баррель в ценах 2011 года, ненефтегазовый дефицит сократится с нынешних 10, 9% ВВП до 8, 1% ВВП. Но опытные счетоводы отлично понимают, что этого недостаточно. До последнего кризиса действовал закон, ограничивающий ненефтегазовые расходы (то есть расходы, без учета денег от высоких цен на нефть и газ) 4, 7% ВВП. В кризис это правило соблюдать перестали, так как цена нефти рухнула почти до 60 долларов за бочку. Но с тех пор цена выросла до рекордных 122 долларов, а про собственный закон мы не вспоминаем. Хотя, например, про разумность соблюдения законов напомнил нам на днях спикер МВФ Джерри Райс, который привел расчеты того, что надо бы России к 2015 году снизить дефицит ненефтяного бюджета до этих самых 4, 7%.

Эти проценты означают простое – показывают скорость, с которой мы проедаем национальное богатство в ущерб потомкам, для обоснования чего, конечно, всегда находятся веские доводы.

Оппонентом Минфина нынче выступает Минэкономразвития, которое всячески доказывает, что нужны госинвестиции, что надо еще и налоги снижать, на что следует направить сверхдоходы, и тогда, мол, скоро будет рост экономики. Но тут же само себя и опровергает: в пятницу, 6 апреля, министерство объявило о снижении своего прогноза роста экономики на 2012 год с 3, 7% до 3, 4%.

При этом министерство отмечает, конечно, что замедление роста ВВП идет на фоне того, что «...самыми большими темпами в последние месяцы увеличились бюджетные расходы. В реальном выражении бюджетные расходы росли значительно более высокими темпами, чем все остальные элементы конечного спроса» (цитата по «Финмаркету»).

Эта интересная ситуация – падение частных инвестиций, ускорение оттока капитала и замедление экономики – шла на фоне роста госвливаний, роста цен на нефть и роста потребительского спроса россиян. То есть в тех условиях, которые в других местах, как правило, обеспечивают ускорение всей экономики.

Но новых решений старого парадокса ни Минфин, ни Минэкономики не предлагают. Первые призывают к экономии, вторые – к наращиванию трат.

Спор будет, наверное, столь же долгим и увлекательным, сколь и бесплодным. По большому счету, этот спор любопытен одним – он демонстрирует главное направление движения нашей экономики. Направление очевидно – тратить (так или эдак, просто экономя, или наращивая госинвестиции в условиях, когда психически здоровые обладатели частных капиталов свои деньги увозят подальше из страны), а не искать, куда бы свободные финансовые ресурсы с выгодой пристроить. Работают стимулы для наращивания трат, но нет стимулов для получения прибылей. В цивилизованных и не очень цивилизованных странах, где тоже есть сверхдоходы от продажи сырья, создали другие стимулы – для поиска выгоды.

На практике этому есть масса жизненных примеров. Вот венчурный фонд в США в свое время дал 500 млн долларов придумщикам такой, казалось бы, чепухи, как Facebook. У нас уже десяток лет сотни миллионов тратятся на строительство разных технопарков, потом Счетная палата отмечает, что ничего там не делается, кроме операций по аренде и субаренде. И дело, конечно, не в том, что некие американские инвесторы заведомо умнее или благороднее наших. Мало того, в наших условиях они бы, наверное, вообще не выжили. Отечественные инвесторы совсем не дураки, и тоже, кстати, работают по 20 часов в сутки – сделать бизнес на модернизации госинвестиций в науку и перенаправлении их в риелтерскую деятельность сложнее будет, чем Цукерберга поддержать.

Но по этому поводу, - как бы сменить систему стимулов от, грубо говоря, «растратных», к «бонусным», - предложений из министерств и ведомств не слышно.

• Европейская недвижимость
  Он считает, что у всех 17 стран еврозоны должен появиться единый финансовый регулятор, который будет не только следить за состоянием банков, но и распоряжаться фондом, который может или спасти проблемный банк, или принять решение о прекращении его деятельности